Политолог

Женщина смотрела на него всепонимающе и насмешливо – Возьмите, – она извлекла из кармашка визитную карточку и протянула Стрижайло, – Нам предстоит работать в одной команде. Он принял карточку благоговейно, с церемонным поклоном, сравнивая случившееся с неудачей в лаборатории ядерного синтеза. Не удержавшись в магнитной ловушке, плазма истекла из синтезатора, так и не согрев ледяную Вселенную.

Чебоксаров изящно, маленькими глотками допил коктейль. Не считаясь с условностями, вытряхнул на ладонь розового морского конька. Сдавил ему грудку, умертвляя пульсирующее, с выпученными глазками, животное. Бережно открутил ему голову. Выдавил из него, как из тюбика, клейкую зеленоватую струйку. Слизнул, отирая руки батистовым платком. Незаметно уронил конька на пол, чтобы кто-нибудь наступил на зверька, поскользнулся и сломал себе ногу.

Два министра – Обороны и Иностранных дел, – носившие одинаковые фамилии «Сидоров», одинаковые туфли «Барбер», одинаковые золотые часы «Корум Койн Уотч», вели заинтересованную беседу. Сидоров-оборонщик жаловался Сидорову-международнику:

– Представляешь, на последних учениях в Северокавказском военном округе я выпил сырую воду из ручья, и весь покрылся болячками. Под мышками, в паху, на животе, на ягодицах, между лопатками. Сначала я поверил нашим микробиологам, будто Басаев, узнав о моем прибытии, вылил в ручей раствор «сибирской язвы». Но потом одна знахарка сказала, что это просто сглаз. Меня сглазил министр обороны Рамсфельд, когда мы встречались на саммите «Россия – НАТО». Знахарка смешала обычный ружейный порох с луком и конской мочой и заставила выпить. Почти все болячки сошли, только на ягодицах осталась. Вот и стою, как мудак.

– Мы в таком переломном возрасте, что надо очень и очень следить за здоровьем. Я, к примеру, использую несколько оздоровительных методик, которым научился у аккредитованных в Москве дипломатов. Проснувшись, ложусь на полчаса в ванную со льдом, как мне посоветовал посол Исландии. Затем обкладываю себя листьями табака, заваренными в кипятке, как рекомендовал посол Кубы, лежу около часа. Затем выпиваю сок манго, смешанный с мясом паука-птицееда, что вызывает бурное действие желудка, – рекомендация посла Мозамбика. Освободившись от шлаков, съедаю кусочек ягеля, запивая литром рыбьего жира, что замечательно промывает печень, – совет посла Норвегии. И только затем приступаю к дыхательной гимнастике, по методике посла Индии, и к бегу прыжками, – методика посла Чили. Ну а уж после этого ебу и ебу этих мерзких япошек, чтобы не приставали с проблемой Курильской гряды.

Не удержался, спросил: – А вы действительно считаете, что Ваксельберг провез яйца Фаберже через таможню в своей мошонке, для чего побывал на знаменитой ферме в Йоркшире, где ему ампутировали его собственные яйца? – Такая версия существует, – скромно ответил Стрижайло, – но я не берусь настаивать.

– А почему у вас негритенок? – изумился Маковский, обращаясь к двум, расово полноценным родителям, которые протягивали ему мальчика с уморительной черной мордочкой. – У нас тут гостил Черномырдин, так супруга моя слишком на него загляделась, – ответил благодушный отец, принимая акцию. – Мы рады с Дуняшей. В тундре на снегу нашего Арнольдика будет далеко видать.

– Когда здесь побывал Виктор Степанович Черномырдин, он сказал: «Здесь, бляха-муха, что работать, что ебаться – один апельсин. Они думают, мы здесь нефть добываем, а мы здесь плоды манго на хуй насаживаем».

Под балдахином возвышалась величественная, в три человеческих роста, фигура Виктора Степановича Черномырдина. Властный, непреклонный, изображенный скульптором в момент, когда говорил с Шамилем Басаевым или стрелял из гранатомета в убегающих медвежат, Черномырдин, весь черный, с негроидными губами, был покровителем «Города счастья» и одновременно тотемным животным компании «Глюкос». У подножья фигуры выпуклым золотом были выведены изречения Виктора Степановича, с которыми тот обращался к народу: «Хотели на хуй, а получилось заебись» или «Ебешь, – города берешь, а выеб, – словно нищенку обокрал».

Ум Стрижайло пылал, как глыба обогащенного урана. Идеи вырывались, как солнечные протуберанцы, порождая магнитные бури, от которых у противников случались инсульты, а у сподвижников усиливалась эрекция, в седые волосы возвращался пигмент, начинали работать уснувшие участки мозга, ответственные за инфернальное творчество.

Это предполагало продолжение кропотливой работы с телевидением. Как тонкому профессионалу, Стрижайло было известно, что эта зеленоватая стеклянная призма в районе «Останкина», с высоким шприцем, пронзающим московское небо, с недавних пор превращена в филиал ФСБ. Усилиями Потрошкова здесь развернута биологическая лаборатория по выращиванию секретных цветных червей, способных продуцировать особые электромагнитные поля. Каждое из этих полей, воздействуя на психику человека, порождает реакции, управляющие душой. Эти тонкие «пси-поля», модулируя электромагнитную волну передатчиков, смешиваются с информационными потоками телеканалов, уносятся в мир, порождая в нем грандиозные вихри, психологические бури, повергая целые регионы в коллективное безумие, или необъяснимый восторг, в ожидание конца света или предчувствие грядущего Мессии. Эти удивительные эффекты, вначале опробованные на животных, затем на заключенных, затем на космонавтах, в конце концов, получили массовое распространение. С их помощью власть управляла строптивым, непредсказуемым народом, все еще помышляющим о «национальной идее», а потому особо восприимчивым к воздействию «пси-излучения».