Жил-был дождик. Косматый длинноволосый дождь. Если
он сердился, холодные пряди его мокрых волос хлестали людей по лицам, по
глазам. До слез. Но люди не обижались, потому что, когда дождик был в хорошем
настроении, его мягкие, шелковистые волосы ласково касались наших щек, рук, глаз, что-то шептали. И все-таки дождь был
косматым и длинноволосым. И ему это надоело.
- Постригусь, - решил дождик.
- Не я первый, не я последний.
Отправился к парикмахеру. А парикмахером, конечно,
месяц-серп работал.
- Тебя как стричь? -
спрашивает месяц. - Покороче или умеренно?
- Давай покороче. Постепенно отрасту, если не понравится, -
решил дождь. Отрезал месяц-терн волосы дождика. Вернулся стриженый дождик в
свой город. Пока он бегал к месяцу, ничего хорошего в городе не случилось.
Наоборот. Листья на деревьях потускнели, привяли. Цветы на клумбах лепестки
опустили - вянут. Люди ходят серые, пыльные, вялые. Засыхают люди. Разволновался
дождик.
- Сейчас, - говорит, - сейчас
я вас всех быстренько полью, вам легко станет. Оживете сразу
Люди, цветы, листья, обрадовались. Ждут. Смеются.
Дождь торопится, распустил волосы-струи, поливает.
- Ну же! - кричат люди.
- Сохнем, - шелестят листья.
- Да что вы, - не понимает
дождь. - Я же поливаю. Бьют короткие струи-волосы, но не достают даже до крыш
самых высоких домов.
Сухо, все суше на земле. В пыль рассыпаются цветы,
шуршат почти мертвые листья, молчат потерявшие веру люди.
- Да, что же вы сохнете, - не
понимает, сердится дождь. - Я же поливаю.
Старается, трясет короткими волосами. Не долетают
постриженные струи до сухой земли.
И тут только понял дождь, что он наделал. Понял,
что, пока будут отрастать струи, погибнут цветы, листья, люди...
- Глупый я, беззаботный я, -
плакал дождь. Плакал, плакал, плакал. И слезы его упали на землю. Поток слез.
И встали цветы - ожили! И весело зашелестели листья
- ожили! И вздохнули легко люди - ожили!
А дождику долго еще плакать: пока-то отрастут его
волосы-струи.